Отрывок из книги: Любавин А.В., Петряев С.В. «О, сколько нам открытий чудных…» или Путешествие с А.С. Пушкиным по Березополью (Н. Новгород. 2014), уточнённый и дополненный, подготовлен авторами для читателей Богородского форума. Эта книга вышла в рамках проекта «Краевед Березополья» и стала победителем первого конкурса на лучшее краеведческое издание Нижегородской области в номинации «Популярное краеведение», проводившегося в 2015 году. 

 

А.В. ЛЮБАВИН, С.В. ПЕТРЯЕВ

О селе Богородском, Шереметевых и Пушкине

 

…Сердце замирает, когда читаешь письма, написанные пушкинской рукой своей жене Наталье Николаевне осенью 1833 года. Гений русской поэзии в один из погожих дней той поры проезжал по улицам села Богородского! Но ни строчки, ни намёка…

С трудом верится, что он остался равнодушным к этому уже в те годы  весьма значительному селу Горбатовского уезда. Ведь это вотчина нижегородских Шереметевых, представителей которых он очень хорошо знал. Объяснение этому мы можем дать только одно: в селе не было в тот день никого из Шереметевых, а Пушкин очень торопился… Но обо всём по порядку.

Из имеющихся в нашем распоряжении архивных документов и воспоминаний современников мы можем составить описание села Богородского во многом таким, каким его мельком, из окошечка повозки, видел А.С. Пушкин.

На рубеже XVIII – XIX веков село Богородское было усадьбой и одним из крупнейших владений Василия Сергеевича Шереметева (1752 – 1831). Этот представитель знатнейшего дворянского рода в России был внуком Василия Петровича Шереметева, родного брата выдающегося сподвижника Петра I Бориса Петровича, получившего за свои воинские подвиги титул графа. Уйдя при Павле I в отставку в чине генерал-майора, В.С. Шереметев вместе с семьёй поселился в своём нижегородском имении селе Богородском.

В «Экономическом примечании Нижегородской губернии Горбатовского уезда» сохранилось подробное описание села. В нём уже тогда, на рубеже XVIII – XIX веков, числилось 948 дворов, в которых проживало 2448 мужского и 2625 женского полу душ. Такого количества жительствующих на то время не было и в уездном Горбатове! При этом «Примечание» присовокупляет к селу ещё четыре деревни: Демидову – 55 дворов, 166 мужского и 205 женского полу населения; Выболову – 57 дворов, 165 мужского и 182 женского полу населения; Крастелиху – 22 дворов, 75 мужского и 93 женского полу населения; Песошную – 28 дворов, 75 мужского и 83 женского полу населения. Из них во «владении от армии генерала майора и разных орденов кавалера Василия Сергеевича Шереметьева» находилось 710 дворов, 2929 мужского и 3188 женского полу душ[1].

В «Примечании» говорится, что село расположено «по обе стороны речки Богородской, на коей пруд оврага Богородсковскаго озера и озерков безымянных и болших дерев (неразборч. – прим. авторов). Столбовых дорог, лежащих  из города Нижнева: первая – в город Муром, вторая – город Горбатов. В нём состоят две церкви: 1-я каменная во имя Рождества Пресвятыя Богородицы с двумя приделами: 1-м во имя пророка Илии; 2-м Святаго Василия Блаженнаго. А вторая деревянная во имя Николая Чудотворца с приделом Иоанна воинственника. Господский и казенный питейной дом деревянные. При том селе состоит 46 (в архивном документе поверх этого числа проставлено 76 – прим. авторов) домашних кожевенных заводов, на которых выделывается разный товар. Сапожной (и бараний) и  рукавишный, который употребляется  име в сем селе (в) торговыя дни, так и развозят в разные города и по ярманкам для продажи не менее по цене в год до 40.740 рублей. Восемь ветряных мельниц, искоих пять подву, а три по одному поставу, и бывает торг еженедельно по субботам с разными мелочными крестьянскими товарами с съестными припасами. Деревни Демидова по обе стороны речки Демидовки при двух прудах и большой горбатовской дороги при ней три ветряные мельницы, каждая о дву поставах. Выболово обе стороны истока безымяннаго, на коем три прудка и при оной же большой дороге, у коей четыре ветряных мельницы, каждая об одной поставе. Крастелихи на правой стороне источника безымяннаго. Песошная при озере безымянном. А дача по речке Березовке на правой великой оврага Лосинага глубокаго и безымянных на левых и по обе стороны речки Демидовки оврагов Мочалки истоков в безымянный (?) и вышеписанных больших дорог. Церковные земли прирезанных к третьему полю Рожественской церкви при большой Муромской дороге, а протчия все на суходоле обрабатывают оные земли того села Богородскаго приходския люди. Вышеписанныя речки и истока в самое жаркое летнее время пересыхают, озеро безымянное (обширное) первое триста сажень, а глубиною в две сажени, а второе шириною в трицать сажень и глубиною в два аршина и при них по две ветряных мельницы каждая по одному поставу. В оных озёрах рыба караси. Жители водою довольствуются из копаных колодезей, которая для употребления людям и скоту здорова. Земля грунт иловатый с песком. Из посеянного на ней хлеба родиться рожь, пшеница, овёс, ячмень, горох, греча, лён, которые семена да и сенные прокосы противу прочих мест посредственны. Лес растёт мелкой дровяной берёзовой, осиновой, ивовой, дубовой, ореховой. В нём бывают звери волки, зайцы, лисицы, норки. Птицы соловьи, скворцы, тетерева, глухари, чижи, щеглята, дрозды, снигири, овсянки и зяблицы, в полях журавли, жаворонки и перепела, при водах дикие утки и кулики. Крестьяне состоят на оброке, а большею частию упражняются в делании разных кожевенных товаров или же выделывают овчины, а для сего же промыслу ходят в отдалённые губернии и города. Землю всей дачи отдают близлежащих селениев крестьянам, и хотя некоторую часть и обрабатывают сами, но только наёмными людьми и зажитком довольно хороши. Женщины упражняются в рукоделии, прядут лён и шерсть, ткут холсты и сукна руския для себя и на продажу[2].

Не всё нам сейчас понятно в этом описании. Порой даже создаётся впечатление, что составляли его со слов человека, не очень сведующего в топонимике села. Но таков документ, и мы даём его читателю в том виде, в каком он дошёл до наших дней.

В заслугу В.С. Шереметеву нужно поставить то, что он очень многое сделал для благоустройства села и развития основного занятия богородчан – кожевенного промысла.

К приезду в Богородское А.С. Пушкина село украшали уже четыре церкви. Первая – каменная, железом покрытая, пятиглавая приходская церковь во имя Рождества Пресвятыя Богородицы. Она была построена тщанием прихожан вместо погоревшей деревянной и освящена в 1791 году. Церковь была соединена с колокольней. Вокруг неё находилась каменная ограда с двумя вратами (с западной и северной стороны) и с двумя же с западной же стороны башнями[3].

Вторая – во имя Обновления Храма Воскресения Христова, тоже каменная, с двумя в трапезах приделами, крытая железом, с одною главою. Она была построена в 1803 году, что зафиксировала надпись на кресте. Вокруг церкви и колокольни имелась ограда, состоящая из каменных лавок. Церкви они не принадлежали, так как построены были на средства помещика.  К 1827 году их имелось 43[4].

Воскресенская церковь была построена попечением и при непосредственном участии В.С. Шереметева. 4 мая 1799 года на стол его преосвященства Епископа Нижегородского и Алатырского Вениамина «от Горбатовской округи Села Богородцкаго вотчинноначальника Ивана Иванова Рязанова» поступило «покорнейшее прошение». В нём Рязанов сообщает епископу Вениамину о том, что «помещик мой Генерал маиор и кавалер Василий Сергеевич Шереметев и богородцковские прихожане возымели намерение вместо состоящей в оном селе деревянной николаевской церкви построить вновь во имя обновления храма воскресения христова каменную церковь с приделом николая чудотворца».

Из сохранившегося в материалах духовной консистории дела следует, что строительство было начато ранее, ещё при предыдущем епископе Павле. Но застопорилось. В.С. Шереметев лично обратился к новому главе епархии за содействием в ускорении строительства. Автограф письма сильно повреждён, но тем не менее даёт понять личную заинтересованность в строительстве храма вотчинника.

В декабре 1803 года освящается придел во имя Николая чудотворца в ещё недостроенной церкви на холщовом антиминсе старой Николаевской церкви[5]. 

Третья, также каменная, во имя Успения Божией Матери, как сообщают документы Нижегородской консистории, «с двумя в трапезах приделами железом покрытая пятиглавая Ружная старокладбищенская церковь безприходная, построена в 1816 году, как из надписи на кресте явствует тщанием того села помещика господина генерал майора и разных орденов кавалера Василья Сергеевича Шереметева, на предмет священнослужений и поминовения издревле погребавшихся на месте том христиан, представляющая собой обыкновенный фасад, но окнами сходствует с древним готическим вкусом»[6].

Успенская церковь стала родовой усыпальницей богородских Шереметевых. Здесь нашли свой последний приют Василий Сергеевич, его супруга Татьяна Ивановна и младший сын Николай. Время не сохранило их прах. В советское время в церкви долгое время размещался хлебозавод. Сейчас идет восстановление шереметевской святыни.

Четвертой церковью в селе Богородском, которую мог лицезреть А.С. Пушкин, была «каменная, во имя всех Святых, беспридельная, железом покрытая, одноглавая, безприходная и определённого клира не имеющая кладбищенская церковь с каменною же соединённою с нею колокольнею, построена и освящена, как из надписания на святом Антиминсе значится, в 1801 году тщанием того же помещика Шереметева на предмет поминовения погребаемых при оной христиан»[7].

О том, как выглядело село Богородское в первую треть XIX века, ко времени проезда через него А.С. Пушкина, рассказывают немногие сохранившиеся воспоминания. Мы их приведем как можно полнее, чтобы у читателя была возможность самим воссоздать картину былого.

В лихолетье 1812 года в Нижний Новгород устремилось много подданных России, у кого не было никакого желания встретиться с «доблестными» вояками Наполеона. Одним из таких был швед Густав Эрик Эрстрем. Он оставил историю своего путешествия, в которой можно найти любопытные строчки и о Богородском.

В село он въехал 17 сентября 1812 года в 3 часа пополудни и оно произвело на него самое благоприятное впечатление. Предоставим слово шведу. «Сейчас я в самой большой из всех виденных мною деревень. Я бы ни за что не поверил, что оказался в деревне, если бы все не уверяли меня в этом. Деревня большая, в ней несколько улиц, много каменных домов и торговая площадь, как в городе, четыре церкви. Владеет деревней граф (Эрстрем ошибается: напомним, что богородская линия Шереметевых восходила к родному брату графа Бориса Петровича Шереметева Василию Петровичу и графского достоинства не имела – прим. авторов) Шереметев, у которого здесь имение.

Если бы уездный город Богородск под Москвой был хоть на третью часть столь же большим и так же хорошо построенным, как эта деревня, вам не пришлось бы читать мои критические описания этого города. Ходят слухи, что Богородск сожжён французами»[8].

Что любопытно. Эрстрем ехал через Муром. Ночь перед Нижним он провёл в деревне Малое Доскино. Она, как мы помним, располагалась рядом с селом Большое Доскино, где была почтовая станция.

«Деревня Малое Доскино. 2 ½ мили (шведская миля равнялась 10, 688 км – прим. авторов) от Нижнего Новгорода, 18 (30) сентября 1812 г., 8 часов утра.

Наконец я проснулся. Прошла последняя ночь нашего путешествия. Вечером я уже улягусь спать в Нижнем Новгороде»[9].

У Эрстрема, имевшего, по всей видимости, достаточно времени осмотреть Богородское, село оставило самое благоприятное впечатление. Чего не скажешь о современнике А.С. Пушкина Иване Михайловиче Долгорукове, кстати, родственнике владельца имения (он приводился внуком князя Ивана Алексеевича Долгорукова и Наталии Борисовны Шереметевой).

И.М. Долгоруков, который в пушкинскую пору был известен своими литературными талантами, побывал в селе Богородском год спустя после Г.Э. Эрстрема. В 1813 году он предпринял поездку по российским просторам, которая нашла своё отражение в «Журнале путешествия из Москвы в Нижний 1813 года князя И.М. Долгорукаго». Некоторые страницы имеют непосредственное отношение к нашему повествованию. Мы их приведём как можно полнее.

Глава «Знакомство».

«… я нашёл тут (в Нижнем Новгороде – прим. авторов) моих знакомых. Обрезкова, Новосильцова, Плещеева и других. Богатый помещик Нижегородской Шереметьев (так в тексте – прим. авторов), часто являлся с семейством своим в город… По краткости нашего пребывания в Нижнем, в этот приезд я не мог нового сделать знакомства, и, повидавшись со старыми, т. е. посетивши Сенатора Обрезкова и откупщика Нижегородскаго Мартынова, Соломона Михайловича, брата родного Игуменьи Дорофеи (настоятельницы Крестовоздвиженского монастыря в Нижнем Новгороде – прим. авторов), давняго моего приятеля. … И тут и там угощали нас со всевозможною приязнию. Нет сообщества приятнее родства, всегда в нём твёрдое согласие и дружба. Всякий вечер была маленькая иллюминация и музыка…барышни наши прыгали до утренней зари, и очень были довольны… И так мы провели здесь время сыто, спокойно и утешительно…

Ко мне заехал Московский знакомый и стихотворец забавный в своём роде, Василий Львович Пушкин. Я его поймал нечаянно на улице, заманил к себе, и он мне прочёл несколько своих посланий и эпиграмм. Я люблю его слушать: он своё читает особенным манером. Стихи его смешны, замысловаты, плавны; картины в них есть самыя натуральныя, хотя он натуры ищет не всегда в очаровательных чертогах наших Граций, а часто списывает ее в трактирах, на площадных гуляньях и даже в постелях рублёвых Венер. Много истины в его описаниях, перо шутливое, слог сообразный предметам[10].

Глава «Знакомство».

«Обедал я у Соломона Михайловича Мартынова. Он женат на любезной девушке, которая воспитывалась у родни своей, Генерала Шереметева[11]. Нижегородская губерния вся у него на откупу. Это сделало его тутошним жителем. Он купил большой дом на лучшем месте города, и очень его увеличил новыми пристройками… Хозяева люди хорошие, старые мои друзья, т. е., муж, а жену я ныне только узнал. Они оба очень гостеприимны…»[12].

Глава «Праздники».

«Потом Г. Губернатор дал нам обед, по чинам; из дам никого не было за столом, кроме хозяйки, Г-жи Шереметевой, с ея дочерью (скорее всего Натальей, которая родилась в 1795 году, дочь Юлия появилась на свет в 1800 году – прим. авторов), и жены моей с моей дочерью»[13].

Глава «Отъезд из Нижняго».

«Пора было собраться домой, и мы выехали из города 16–го числа (сентября – прим. авторов)…

Шереметев, о котором говорено было выше, позвал нас к себе в деревню. Сюда решились мы ехать не из дружества, а из одной благопристойности. Вотчина их, славное село Богородское, в 40 верстах от Нижняго, не удаляла нас от прямой дороги, потому что оно лежит на почтовом тракте; в Москву возвращаться Балахнинским путём было бы для меня ближе, но желание видеть другия места, и наслышка о прекрасных берегах Оки к Горбатову, меня решили взять другое направление; и так мы поехали на Шереметево имение.

Отобедавши 16–го числа ещё в Нижнем…, поехали на откормленных своих лошадях в Богородск. Скоро мы удалились от Волги, но Ока долго ещё извивалась в глазах наших. Без натяжнаго восторга должно признаться, что берега этой реки открывают пленительные картины. Несколько вёрст мы тянулись по хребту гор, под которыми она играет, как Сена, по рассказам путешественников, извивается около Парижа; на половине дороги нас ожидали подставныя лошади, на которых мы к вечеру доехали к Шереметевым. Селение большое, дом обширный. Во всём до самой мелочи, видна барская пышность. За ужином село человек сорок, гостей ни кого. Одна семья: и равнородные и иностранцы наполняли всю компанию. Но они только к столу ходят; впрочем, беседа состояла во весь вечер из одних хозяев и нас. Для меня нет ни чего страннее, как слышать, что богатый господин Русский безпрестанно бранит чужеземцев и, однако, обойтись без них не может, по тому что ему надобен и лекарь, и архитектор, и учитель музыки, рисования и прочаго. А где их взять на Руси? По неволе заманивают Швейцарца, Француза, Немца, Англичанина, и, кормят их на свой кошт, вместе с детьми своими, а после, при них же, слышишь от их родителей, что они все – мерзавцы, и что их давно пора выжить из Государства. Какое согласие мыслей с поступками! Какая основательная логика!

Нам отвели лучшую избу в селе; туда и оттуда привозили нас в господский дом в карете; хозяева на другой день приезжали к нам с визитом, и это делало какое–то занятие между нами довольно смешное в деревне, по тому что мы в неё переносили городские чины, а деревня, где чинятся, есть нечто мучительное. Но живи так, где как водится: закон всех обществ гражданских. Нам хотелось, удовлетворя благопристойности в самом тесном ея смысле, на завтра же уехать, но, к несчастью, я занемог за обедом и принуждён был, вставши из за стола, уйтить в свою избу, и там пролежать весь день. И так мы ещё сутки промаились в Богородске. Ласки поддельной было много, но об искренности чувства пусть посудят из следующего. Хозяин, не смотря на то, что я занемог, и что ежели будет мне лучше, конечно, очень рано уеду на другой день, и с ним, Бог знает, где и когда увижусь, изволил помчаться в Нижний на бал к В. Г., и прикинул нас (скажем так: это слово очень к месту) жене своей, с которой моя принуждена была разделить скучный самый вечер. За чем было звать, если не хотелось делить время с нами? На что такое принуждение себе и нам? Удивить нас в Богородске было нечем. Это не Кусково и не Останкино: лучше во сто раз того, что мне дала судьба в удел, но всё ещё не диковинка.

Признаюсь, что терять время в подобных посещениях, коим основанием служит одно высокомерие и чванство, всегда будет для меня несносно. С каким отвращением я ехал сюда, с такой точно досадой и уехал, не дождавшись хозяина с балу, и если я буду помнить Богородское Г. Шереметева, то потому только, что мой слуга потерял тут кованную мою звезду, которую я любил, особенно для того, что она была мне подарена женою моею»[14].

Другие мнения, дошедшие до нас о селе Богородском и его владельце, оказались более благоприятными.

Д.И. Хвостов, граф, поэт и государственный деятель (1757 – 1835). Своё путешествие по России он совершил в 1822 году и оставил свои воспоминания о нём. Село ему приглянулось, и он записал: «На другой день обедали мы в городе Коврове, а после того разставшися со Владимирскою Губерниею за несколько вёрст до города Горбатова Нижегородской Губернии, переправилися на пароме через Оку. Ночевали в селе Богородском, принадлежащем Василию Сергеевичу Шереметеву. В сём селе с окрестными селениями 4000 душ. Управитель знаменитаго помещика был столько вежлив и снисходителен, что открыл нам и прекрасный дом, и хороший сад своего хозяина и угостил самым лучшим образом.

Разстояние от ночёвки нашей, т. е. села Шереметева, до Нижняго Новгорода неотдалённо, а именно 70 верст (Д.И. Хвостов «увеличил» вдвое расстояние до столицы губернии – прим. авторов). Мы приехали в Нижний рано, около полудня. Дорога к сему богатому городу хороша, довольно красива по открытому своему местоположению…»[15]

Воспитанник Московской Коммерческой Практической Академии Николай Тярин совершил своё путешествие летом 1826 года. Его целью была Нижегородская ярмарка, но при этом ему было рекомендовано «не упускать из виду никакого места, ознаменованнаго каким нибудь историческим событием»[16]. Таким местом, судя по «Запискам», стало село Богородское:

«Дорога из Гороховца в Нижний лежит через Горбатов, небольшой городок, выстроенный на берегу Оки; жители его занимаются между прочим садоводством и приготовлением снастей для рыбной ловли. Хлеб и пенька составляют обыкновеннейшие сельские предметы еженедельнаго торга.

Отдохнув немного в деревне Костине, приехали мы в село Богородское, принадлежащее Гну Шереметьеву. Обширное пространство онаго украшается многими примечательными строениями. Кроме 4 церквей и господского дома, находится здесь училище, основанное 1822 года; отчинное (вотчинное – прим. авторов) Правление, учреждённое в 1821 году; хорошая аптека и большой сад, премыкающий к господскому дому и служащий местом гулянья в праздничные дни для здешних жителей. Трудолюбивые крестьяне занимаются разными работами, а кожевенное искуство есть главное их занятие. Изделия оных почитаются наилучшими во всей Нижегородской Губернии. Для сбыта своих произведений Богородские поселяне пользуются ярмаркою, которая в день Успения Божией Матери привлекает на их базар множество народа, и сверх того сами также бывают со своими изделиями на многих ярмарках. И так Богородское село, отстоящее от Москвы на 360 верст, есть наилучшее из всех, находящихся на пути в Нижний Новгород»[17].

Мнения мемуаристов субъективны по определению, поэтому, приведя их, оставим последнее слово за читателем. И продолжим рассказ о Пушкине и Шереметевых.

Александру Сергеевичу, большому любителю театра, безусловно, был знаком Василий Васильевич Шереметев. Родившийся 1 марта 1794 года он начал военную службу в Кавалергардском полку. Совсем юным он принял участие в Бородинском сражении, за что получил первую свою награду – знак отличия Военного ордена (солдатский Георгиевский крест) и следом первое офицерское звание.

В.В. Шереметев отличался, как в прочем и его братья, неуравновешенным характером, любил жить на широкую ногу, волочился за красивыми женщинами. Это его и погубило. Он увлёкся красавицей Истоминой, известной в Санкт-Петербурге балериной, и жил с нею открыто в течение двух лет. Но та совершила поступок, который привёл Шереметева к роковой черте. Истомина провела какое-то время с графом А.П. Завадовским. Что между ними было, история умалчивает. Но финал был страшен. Шереметев вызвал Завадовского на дуэль. Но тот был прекрасным стрелком и смертельно ранил своего визави.

Эта история наделала много шума в свете ещё и потому, что секундантом и активным участником интриги со стороны Завадовского был А.С. Грибоедов, знаменитый русский писатель и дипломат[18].

Любопытно и то, что Шереметевы с Грибоедовыми пересекались и ранее. В первой главе «Вот тебе моя Одисея» мы рассказали о пути Пушкина по Горбатовскому уезду. Один из мостов, по описанию на карте, располагался на Антеньевском овраге. Название своё овраг получил по близрасположенной пустоши Антеньево. Так вот, среди владельцев окрестных земель в документах начала XIX века мы находим имена «помещика Михаила Иванова сына Грибоедова» и «гвардии капитаншу Наталью Яковлеву дочь Шереметеву»[19]. Наталья Яковлевна, урождённая княжна Голицына, Василию Васильевичу Шереметеву была бабушкой. Михаил же Иванович приходился дальним родственником А.С. Грибоедову.

Грибоедовым в Горбатовском уезде принадлежали и другие земли. Одной из них была пустошь Дуткина на Великой реке (где она сейчас!?)[20]. Примечательна она тем, что наряду с Марией Ивановной Грибоедовой ею владела княгиня Пелагея Ивановна Вяземская. Это владимирская линия известного дворянского рода, к которой принадлежал и знаменитый поэт князь Петр Андреевич Вяземский, друг Пушкина[21]. Как в русском мире всё взаимосвязано!  

Без сомнения был наслышан А.С. Пушкин и о старшем из братьев Шереметевых – Сергее Васильевиче (1792 – 1866). Боевой офицер, участник многих кампаний, герой войны 1812 года, он прославился ещё и тем, что был среди тех, кто 14 декабря 1825 года встал на сторону Николая I и усмирял бунтовщиков, среди которых оказался и его брат Николай, офицер Преображенского полка. Справедливости ради отметим, что младший из Шереметевых на Сенатской площади не был и «во время присяги находился при полку и присягнул с оным, так и во время мятежа был на своём месте и ни в чём предосудительном не замечен»[22].

Но вот уж кого из богородских Шереметевых Пушкин хорошо знал и более того был с ним дружен, так это Пётр Васильевич Шереметев. Провидению было угодно так распорядиться их судьбами, что они и родились в один год (П.В. Шереметев родился 1 января 1799 года) и окончили свои дни в один и тот же год – 1837 (Пётр Васильевич скончался 23 декабря и похоронен в Санкт-Петербурге на Лазаревском кладбище Александро-Невской Лавры).

Вполне возможно, что при въезде в село Богородское перед глазами Пушкина вставали белоснежные вершины

Пётр Васильевич Шереметев, как и его старшие братья, начал службу в Кавалергардском полку. По состоянию здоровья весной 1823 года был отправлен в отставку. Подвизался на дипломатическом поприще. В 1828 году он вновь поступил на военную службу, но, видимо, болезнь[24] дала о себе знать, и в 1835 году Пётр Васильевич окончательно оставляет армию в звании подполковника[25].

Знаком А.С. Пушкин был и с женой П.В. Шереметева Елизаветою Соломоновною, в девичестве Мартыновой (1812 – 1891). Овдовев в 25 лет, она покинула Россию, уехав с детьми в Италию. Там увлеклась живописью. В 1843 году Е.С. Шереметева становится профессором-академиком 1-го класса Флорентийской академии изящных искусств. Один из её современников, говоря о знатных россиянках за границей отметил: «… милые, добрые, прекрасные женщины… оне слишком свободны… особенно Шереметева. Эта женщина умная, смелая, образованная»[26].

Елизавета Соломоновна входила в близкое окружение жены А.С. Пушкина Натальи Николаевны[27]. Свидетельством этому дневниковые записи Александра Ивановича Тургенева, камергера императорского двора и родного брата декабриста Николая Тургенева. В записи от 17 января А.И. Тургенев помечает: «Воскресенье… Оттуда к столетней кн. Голиц. Там… О Франции, о короле её, о речи Тьерса и Моле, – с к-й Щербат. с Шереметьевой». На следующий день Тургенев посещает саксонского посланника в Санкт-Петербурге Карла Августа барона Люцероде, «где долго говорил с Нат. Пушкиной и она от всего сердца, потом с Шереметьевой (Мартыновой)». А 21 января он, проспав вечер от венгерского, устремился на бал к австрийскому послу, где «любезничал с Пушкиной, Огарёвой, Шереметьевой»[28].

Елизавета Соломоновна, судя по дневниковым записям А.И. Тургенева, в последние дни жизни Пушкина была рядом с его женой, своей ровесницей, и, как знать, может где-то в Италии и лежат втуне более подробные сведения о дружбе семьи Пушкиных с семьёй Шереметевых.

 

[1] Для сравнения: к 1860 году сыну В.С. Шереметева Сергею принадлежало с селом Богородским уже 18 деревень, в которых крепостных его проживало 4934 человек, из них 2590 в с. Богородском, да в совместном владении с племянником Василием Петровичем ещё 435 крестьян в селе Дуденеве и деревне Кожевиной. И это не считая других владений в Нижегородской губернии и по России! // Приложения к трудам редакционных комиссий, для составления положения о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости. Сведения о помещичьих имениях. Том II. СПб., 1860. С. 94.

[2] Центральный архив Нижегородской области (далее – ЦАНО). Ф. 829. Оп. 676 б. Д. 8. Лл. 95 - 97.

[3] ЦАНО. Ф. 570. Оп. 556. Д. 300. Л. 115. 1827 г. 

[4] Там же. Л. 115 об.

[5] ЦАНО. Ф. 570. Оп. 555. Д. 22.

[6] ЦАНО. Ф. 570. Оп. 556. Д. 300. Л. 116. 1827 г.

[7] ЦАНО. Ф. 570. Оп. 556. Д. 300. Л. 116 об. 1827 г.

[8] Эрстрем Густав Эрик. 1812. Путешествие из Москвы в Нижний Новгород. Н. Новгород. 2013. С. 84.

[9] Там же.

[10] Журнал путешествия из Москвы в Нижний 1813 года князя И.М. Долгорукаго. М., 1870. С. 43 - 44.

[11] Женой С.М. Мартынова была Елизавета Михайловна Тарновская, 1783 - 1851. // [Электронный ресурс] // URL: http://ru.rodovid.org/wk/Запись:286609. Женой же младшего брата Саввы, известного картёжника и знакомца Пушкина (Черейский Л.А. Пушкин и его окружение. Л., 1988. С. 255), была Мария Степановна, в девичестве Поскочина, двоюродная сестра Михаила Павловича Бестужева-Рюмина - Воспоминания К.Н. Бестужева-Рюмина (до 1860 года) // Сборник отделения русского языка и словесности Императорской академии наук. Т. LXVII. № 4. СПб., 1900. С. 4).

[12] Журнал путешествия из Москвы в Нижний 1813 года князя И.М. Долгорукаго. М., 1870. С. 95.

[13] Журнал путешествия из Москвы в Нижний 1813 года князя И.М. Долгорукаго. М., 1870. С. 99.

[14] Журнал путешествия из Москвы в Нижний 1813 года князя И.М. Долгорукаго. М., 1870. С. 103 - 105.

[15] Путевыя записки графа Д.И. Хвостова… М., 1824. С. 25.

[16] Записки о поездке на Нижегородскую ярмарку Московской Коммерческой Практической Академии Воспитанника Николая Тярина. М., 1827. С. 49.

[17] Там же. С. 15-17.

[18] Сборник биографий кавалергардов. Под редакцией С.А. Панчулидзева. 1801 - 1825. М. 2001. С. 241 - 243.

[19] ЦАНО. Ф. 829. Оп. 676 б. Д. 8. Лл. 113 - 113 об.

[20] Там же. Л. 172 об.

[21] [Электронный ресурс] // URL: http://www.vladregion.info/art...vyazemskie

[22] Восстание декабристов. Документы. Т. VIII. Л., 1925. С. 207 - 208.

  1. Пущин М.И. Встреча с Пушкиным на Кавказе. // Пущин И.И. записки о Пушкине. Письма. М., 1989. С. 427.

[24] У многих Шереметевых, полагаем, в роду был диабет. Свидетельством этому служат воспоминания их родственника графа Сергея Дмитриевича Шереметева. Например, рассказывая о Наталье Васильевне Шереметевой (замужем была за Дмитрием Михайловичем Обрезковым, одно время виленским губернатором), он прямо указывает: «Умерла она от сахарной болезни» (Шереметев С.Д. Домашняя старина. М., 1900. С. 59).

[25] Сборник биографий кавалергардов. Под редакцией С.А. Панчулидзева. 1801 - 1825. М. 2001. С. 322 - 323.

[26] К.Н. Лебедев (1812 - 1876), государственный деятель и писатель, в своих воспоминаниях оставил ценные сведения о Шереметевых. Поскольку нам мало что известно о Е.С. Шереметевой (Мартыновой), приведем цитируемый текст полностью: «Всё это время я проводил с Шереметевою, рожд. Мартыновою, с Чернышёвою, рожд. Тепловою, и с Еленою Тепловою, приехавшими из Италии, где первая провела 10, а последния 3 года. Милыя, добрыя и прекрасныя, особенно Чернышёва, оне слишком свободны, даже грязноваты со своими папиросами, особенно Шереметева. Мне это так бросается в глаза, что я понять не могу, что это за женщина. На днях я прислал ей одного ходатая для выручки экипажа; прихожу, она сидит и курит папиросы. Но это женщина умная, смелая, образованная, и я не удивлюсь, что она сумела так сблизиться с Кат. Чернышёвою, существом добрым, восприимчивым и глубокопризнательным. Главная вина Чернышевой та, что она (впрочем ребёнком) вышла за ссыльного Захара Чернышёва и потому не может иметь места в кругу, в котором бы хотелось, а Шереметевой та, что она, Мартынова, вышла за Шереметева, и Мартыновой не дают места, которое хотела бы и должна иметь Шереметева (возможно, это связано с тем, что её брат Николай на дуэли убил М.Ю. Лермонтова – прим. авторов), а оставшись вдовою 22 лет (25 – прим. авторов), она уже не хотела переменить на другое своё новое имя, которое в России и вне России звучит богатством. Мне кажется Чернышёва est une existance manquee (это отсутствие существования – перевод  авторов), а Шереметева, сверх того, fera manquer a ses enfants (будет не хватать его детям – перевод  авторов). Нужно попасть в ложную колею, потом заберёшься и затянешься. Шереметева очень дурно воспитывает сына. Дочь миленькая девочка. Замечательно, что у нея же живёт и племянник, сын сестры, брошенной повесою Леоном Гагариным» (Из записок сенатора Лебедева. 1849 // Русский Архив. 1910. Вып. 9-11. С. 371-372).  Приезд Е.С. Шереметевой в Россию, скорее всего, связан с наследственными делами. В феврале 1849 года скончался Н.В. Шереметев, и часть его владений по завещанию отошли его племяннику и сыну Елизаветы Соломоновны Василию. Да у неё и самой были земли в современном Богородском районе. Например, д. Вознесенское, о чём сообщают «Нижегородские губернские ведомости» в № 32 (7 августа 1868 г., с. 346).

[27] П.В. и Е.С. Шереметевы, как сообщает «Книга адрессов С. Петербурга на 1837 год, … изданная Карлом Нистремом» (СПб., 1837), проживали в Санкт-Петербурге на Итальянской улице (С. 1220). Этот же справочник говорит о том, что штабс-капитан Н.В. Шереметев жительство имел на Гороховой улице. 

[28] Щёголев П.Е. Дуэль и смерть Пушкина. Исследование и материалы. Книга 1. М., 1987. С. 328 - 329.