- Работа
- Объявления
- Карта
- Веб-камеры
- Погода: +18 °C
- Богородский городской форум
- Фотогалерея
- Исторические фото
Первый класс школы №9, г.Богородск, 1952г.
Первый класс школы №9, г.Богородск, 1952г.
|
|
Фото из нашего семейного архива. Моя мама в среднем ряду 3-я справа. Попросил её вспомнить имена учеников из этого класса. Ряды сверху-вниз, слева-направо - 1-й ряд: 1-Галя, 2-Лена Полюхова, 3-Галя, 4-Валя Аверина, 5-Вова Маликин, 6-Коля Попков; 2-ряд: 1-Женя Платонов, 2-Юра Уватев, 3-Вова Пчелин, 4-Вова Соколов, 5-Валя Сурков, 6-?, 7-?; 3-й ряд: 1-?, 2-Женя Шептовицкий, 3-Грипа Кочнева, 4-Люба Шепелева, 5-Тамара Кокурина, 6-учительница Полина Григорьевна Захарова, 7-Таня Леденёва, 8-Инна Альшевская, 9-Люда Соколова, 10-?; 4-й ряд: 1-Коля Красненков, 2-Нина Ручкина, 3-Наташа Баландина, 4-Луиза Ковалева, 5-?, 6-?, 7-?, 8-Фетисова, 9-Вова Просин, 10-?, 11-Вера Черняева; 5-й ряд: 1-Валера Горохов, 2-Серафима Кукушкина, 3-?, 4-Вера Суханова, 5-Надя Святая, 6-?, 7-?, 8-Витя Шилкин.
Опубликовал: Mak, 14.01.2020 10:54 | 5 комментариев, 2260 просмотров
© 2003–2024 Богородский городской форум
При использовании материалов сайта активная ссылка на источник обязательна · Сайт может содержать материалы 18+
Раздевалка в школе была в подвале, туалет на улице, куда вела мощеная дорожка. Отопление в школе было печное. Водопровода не было и в коридоре стояли рукомойники и бачки с питьевой водой и с кружками на цепочке.
На школьном дворе был турник. На задах школы был сад директора и техничек. Каждую осень Петр Владимирович вносил к классы большую корзину с яблоками и ученики получали по два яблока.
Наша классная комната была обширной. Впереди у классной доски справа от нее в углу стояла учительская кафедра – тумбочка с пюпитром. Другой угол был пустой. Там постоянно стояли наказанные ученики. Парты располагались тремя колоннами и за ними оставалось у стены пустое место. Если учительница, вызвав ученика, или ученицу к доске, замечала непорядок во внешнем виде, например ненатянутые чулки, вылезающие из-под платья штанишки, криво застегнутые курточки, растрепанные волосы и т. д., она посылала за задние парты привести себя в порядок.
В те времена парты были не только двухместные, но и трех и четырехместные. Это были деревянные столы с покатой столешницей, с откидывающейся передней частью ее. В столешнице были прорезаны отверстия для чернильниц – непроливаек. В парте были полки для сумок. В наши времена все с первого до одиннадцатого классов ходили в школу с портфелями. Парта была на деревянных же полозьях. К парте была прикреплена скамейка со спинкой. Сооружение это было очень тяжелым, но зато прочным, служившим не одно десятилетие.
Рассаживали нас по росту (парты были различной высоты), мальчика с девочкой.
Никакого самообслуживания в нашей начальной школе не было, ученики только по окончании уроков стирали с доски меловые следы мокрой тряпкой. Прибирались в классах и коридорах, наливали чернила в чернильницы технички. Они же топили печи дровами, позднее брикетами торфа, выносили золу. В школу привозили напиленные колоды и учительницы и технички под руководством Петра Владимировича распиливали их на чурбаки, а Петр Владимирович их раскалывал на поленья. По мере возможности им помогали родители.
Ношение школьной формы было обязательно лишь для девочек, поскольку она была дешева и ее могли купить все. Кроме этого девочки вообще аккуратнее мальчиков и школьная форма в приличном состоянии переходила от старших к младшим, из одной семьи в другую. Форма девочек состояла из штапельного, или полушерстяного коричневого платья и черного, или синего фартука. В праздничные дни надевали белый фартук. Платье носили с белым воротничком и часто с белыми манжетами. В такой одежде ходили даже девушки-старшеклассницы на выпуске.
Форма мальчиков состояла из длинных полушерстяных брюк, гимнастерки с отложным воротничком и широкого поясного ремня с большой латунной бляхой и вытесненным на ней гербом РСФСР с буквой «ш» внизу. Этот ремень часто применялся для наказания дома. К форме полагалась фуражка с такой же бляхой. Цвет формы и фуражки был серый.
Форма эта была дорогая, и мало кто из мальчиков ее носил. Поэтому однообразно одетые девочки резко контрастировали с разнообразно одетыми мальчиками. В младших классах большинство мальчиков ходило в вельветовых костюмах, состоявших из куртки-ковбойки и брючек – гольф, застегивающихся внизу на манжетах. Поскольку костюмы покупались на вырост, то сначала брючки были до щиколоток, а рукава ковбоек подворачивали. Потом брючки оказывались чуть ниже колен, а потом даже выше колен. В последнем случае вместо пуговиц обшлаг брючек соединялся широкой резинкой. Некоторым из нас матери сами шили одежду, поскольку материя была дешева. Я пошел в первый класс в костюме, пошитом матерью из клетчатой материи, состоящей из брючек-гольф чуть ниже колен внизу на резинке и куртки с четырьмя карманами.
Часто вельветовые костюмы переходили от старших к младшим. Поскольку брючки протирались сзади как от сидения, так и от порки, то матери шили мальчикам короткие шаровары из плотной материи того же цвета, что и ковбойки.
Само собой разумеется, что подобные костюмы носились с чулками, а не с носками. Чулки подбирались одного цвета с костюмами. В отличие от девочек, которые большей частью пристегивали чулки к поясу, или майке-лифчику, многие мальчики удерживали чулки на ноге с помощью круглых резинок, хотя бывало и наоборот. В 5 – 8 классах те мальчики, которые продолжали носить подобные костюмы, надевали в холодную погоду вместо чулок цветные гольфы по колено, а в мороз надевали гольфы поверх чулок. Даже те мальчики начальных и 5-8 классов, которые носили длинные брюки, предпочитали в холод надевать под них длинные чулки, а не кальсоны. Трикотажные спортивные брюки тогда не были распространены.
Учительницы нашей начальной школы носили коричневые платья, вроде тех, которые носили ученицы. Носили они их с белыми кружевными воротничками. Петр же Владимирович ходил в полувоенной форме: синие галифе, заправленные в сапоги и китель без погон и петлиц. Такой его вид нам чрезвычайно нравился и мы, перейдя в среднюю школу, где директора носили обычные костюмы, были разочарованы их видом.
Летом, осенью и весной повседневной обувью детей были тапочки (чувяки), полуботинки и ботинки, в дождливую погоду носившиеся с галошами, а зимой валенки, тоже большей частью с галошами. Никакой сменной обуви мы не только в начальную, но и в среднюю школу не носили. Перед входом в школу стояли корытца с водой, лежали тряпки, и это считалось достаточным. В начальной школе учительницы, а в средней дежурные ученики при входе проверяли чистоту обуви. Во многих домах и дома ходили в уличной обуви, только хорошенько очищенной, а не в тапочках. Это отражено, например, на известной картине «Опять двойка».
В начале первого класса мы писали простыми карандашами и затем, по мере овладения написанием букв и цифр, переходили на ручки с перьями, обмакиваемыми в чернила. Ручки представляли собой деревянные окрашенные палочки, на конце которых была жестяная насадка, куда и вставлялись перья. В начальной школе за наполнением чернильниц следили учительницы, а в средней – дежурные ученики, приносившие емкости с чернилами из т.н. кубовой. Чернила были фиолетового цвета и прочные, не выцветающие и плохо смываемые водой, в отличие от позднейших чернил нашего времени «Радуга». С непривычки тонкие перья царапали бумагу, оставляли кляксы, пачкали руки и одежду. Испачканные чернилами белые манжеты, а тем более, белый фартук были самым распространенным поводом для домашней порки девочек даже в средних классах.
Где-то в четвертом классе мы перешли на перья «скелетик», которые, правда, писали линией одной толщины, зато мягко. Этими перьями мы пользовались даже на выпускных экзаменах.
От чернил, разведенных на воде, перья ржавели, поэтому на уроке труда мы в первую очередь сделали себе перочистки, представлявшие собой стопку вырезанных из разных тканей кружков, сшитых вместе в центре.
В начальной школе у нас были уроки письма (со второго класса – русского языка и отдельно чистописания, т.е. тренировки в отработке каллиграфического почерка), чтения (со второго класса – литературы), арифметики, пения (мы выучивали и распевали в классе множество песен), рисования и труда. В четвертом классе добавились история, естествознание и география. Из всех уроков мне наиболее запомнились уроки труда, видимо потому, что мы учились там полезным навыкам: пришивать пуговицы, штопать чулки, вышивать (даже мальчики!), переплетать книги, изготовлять из старых открыток шкатулки и т.п. Где-то в третьем классе нам была предоставлена полная свобода, и мы занимались каждый чем хочет. Многие мальчики тогда пристрастились к выпиливанию лобзиком по фанере. Причем пилки для лобзиков делали сами, зажимая проволоку в станке лобзика и пропиливая напильником зубцы. Я же лепил из пластилина солдатиков на бумажной подставке и изготовлял из палочек и станиоля (тонких алюминиевых внутренних оберток конфет) для них оружие и доспехи. В конце-концов у меня нашлись подражатели, мы делали целые армии и разыгрывали сражения, описанные в учебнике истории.
Учебные дни в начальной, как и в средней школе были с понедельника по субботу; выходным днем было одно воскресенье. Уроки с 1 по 11 класс длились по 45 минут с переменами по 5 минут; кроме этого в середине школьного дня была большая перемена 20 минут. На большой перемене мы доставали принесенную из дому еду и перекусывали. В средней же школе я в течение всего дня ничего не ел.
Родители моих одноклассников и одноклассниц строго следили за учебой детей. Вначале отметок нам не ставили, а через месяц, когда мы уже могли сами записывать задания и расписания в дневники, нам начали выставлять отметки и для большинства моих сверстников двойка в дневнике, или замечание по дисциплине влекли за собой обязательную порку, чаще всего ремнем через одежду по ягодицам. Впрочем, для самих детей это было нечто само собой разумеющееся, никто особенно не огорчался.
Однажды накануне дня 8 марта Анна Петровна завела в классе разговор об уважении к маме и бабушке, а затем задала вопрос, почему мы должны их уважать. Один из мальчиков, между прочим, сын учительницы старших классов, встал и ответил, что маму и бабушку нужно уважать и слушаться потому, что иначе будет порка. Это так поразило Анну Петровну, что она попросила поднять руки тех, кого дома порют. Руки подняли почти все, за исключением меня и еще кого-то. По-видимому, после этого были приняты какие-то меры, поскольку порки, по крайней мере за двойки, стали значительно реже.
Из учебы в первом классе помню эпизод, связанный с разоблачением т.н. «культа личности И.В. Сталина». Анна Петровна объяснила нам, какой Сталин был грубый. Товарищ Ворошилов звонит Сталину, просит принять его, а Сталин отказывает. Все же известный пиетет перед Сталиным сохранился. Как-то раз я наклеил мучным клейстером в тетрадь портреты Ленина, Сталина, других деятелей, кажется, из старого отрывного календаря. Клейстер со временем испортился, стал неприятно пахнуть и я выбросил листки с портретами в мусорное ведро. Кто-то из одноклассников заметил в ведре портреты Ленина и Сталина и с возмущением побежал к Анне Петровне. Та пыталась разузнать, кто выбросил портреты, но успеха не имела.
Еще эпизод – посещение городской детской библиотеки (в нашей школе библиотеки не было), куда Анна Петровна привела весь наш класс. Там я выбрал себе книжку про девочку-растрепу и продержал ее у себя чуть не год. Сдал я ее в библиотеку только во втором классе. В первом и во втором классах кроме «Родной речи» – учебника литературы, мне ничего читать не хотелось.
А между тем, придя в школу не знающим ни одной буквы и цифры и умеющим только считать до десяти, я как-то поразительно быстро научился бегло и с выражением читать. Когда на дом задавали читать рассказы из книги, я не готовился, будучи уверен, что и без подготовки смогу прочитать хорошо. Однажды Петр Владимирович, замещавший заболевшую Анну Петровну, задал нам на уроке чтения на дом прочитать какой-то рассказ из книги. На следующий день он спросил, кто дома не читал. Я поднял руку. Вслед за тем он спросил, кто желает почитать. Я опять поднял руку, был вызван и получил пятерку.
Первый класс я окончил на одни пятерки и получил похвальную грамоту, которую Петр Владимирович почему-то вручил мне ее наедине в своем кабинетике.
С середины второго класса по четвертый нашей учительницей, вместо окончательно ушедшей на пенсию Анны Петровны была Екатерина Васильевна. Она была гораздо строже, и на ее уроках постоянно кто-нибудь стоял в углу, чаще всего лицом к классу, или, по желанию провинившихся, лицом к стене.
С осени второго класса мы уже начали работать в саду, перекапывая его и получали яблоки уже не просто в качестве подарка, а как вознаграждение за работу...