Урутин Михаил Николаевич командир эскадрильи Ил-4

Воспоминания А.К. Гранкина о последнем вылете в составе экипажа М.Н. Урутина и его гибели в рассказе А.Анисифирова "Один из экипажа"

17 апреля 1943 года участвовал в налете на г. Данциг, экипаж гвардии майор Урутин Михаил Николаевич штурман – гвардии подполковник Хевеши Акош Акошевич и стрелок-радист гвардии старшина Гаранкин Александр Кириллович. Это был 79 боевой вылет штурмана Хевеши за годы войны. При возвращении от цели, в 50 км западнее г. Каунас, самолет был сбит истребителем противника.

При оставлении падающего самолета экипаж разбросало на большой площади. Ничего не зная друг о друге, командир, штурман, радист и стрелок самостоятельно пробирались на восток. Урутин вышел в район действия белорусских партизан. Столкнулся с партизанской группой, но не опознал их и в перестрелке был убит. Гаранкин все таки вышел к партизанам, был переправлен на большую землю, в ноябре вернулся в полк и продолжал летать.

Хевеши тоже пробирался район действия партизан, шел почти месяц, но под г. Полоцком был схвачен власовцами. За время плена был в лагерях Ангенбург, Хохенштейн, крепости Вюльцбург. Был освобожден 8 мая 1945 года частями 7-й американской армии. Прошел проверку в 32 зсп Алкино (Башкирия).
http://allaces.ru/p/people.php?id=00000014815

http://militera.lib.ru/memo/russian/reshetnikov_vv/02.html
Урутин приземлился благополучно и, не теряя времена, устремился в сторону Минска, видимо, в надежде поскорее выйти в районы действий партизан. Ему удалось пересечь Литву, и тут, войдя в белорусские леса, он неожиданно столкнулся а вооруженными людьми в неопределенной форме. Они его окликнули, но не на русском языке. Кто такие? Урутин стал уходить. За ним устремилась погоня. Преследователи приближались, открыли стрельбу. Михаил Николаевич ответил и еще долго отстреливался, но был убит.

Партизаны так толком и не разобрались, кто это был, только догадывались — скорее всего, свой. Там же, на небольшой полянке, вырыли незнакомцу могилу и тихо похоронили его.

Но в том же случайно выбранном направлении шел и Гаранкин. Во время прыжка с него слетели унты, и после нескольких дней шествия по болотным кочкам и лесным чащобам ноги его еле держали, от голода кружилась голова и темнело в глазах. Он уже не шел, а полз. По пути кое-где заходил в селения, иногда находил еду и помощь. Изможденный, дистрофичный и совершенно больной — эта тень человека никому не внушала не только подозрений, но и любопытства, а больше вызывала сочувствие. Саша подолгу отлеживался то в лесу, то на сеновалах, давал отдых ногам, и только в конце лета добрел до белорусских лесов. [257]

Старик, пасший скот и гнавший самогонку, с которым довелось встретиться Гаранкину на пустынном проселке, по путаному разговору, видимо, догадался кое о чем и навел на него партизан. Те встретили «залетного сокола» сурово, для первого знакомства поставили «к стенке» и подержали под автоматными стволами, даже слегка постреляв, пуская пули рядом с ушами, но в конце концов привели к командиру отряда.

На исходе допроса Гаранкин, показав глазами на лежавший посреди стола финский нож, спросил:

— Откуда он у вас?

Командир уже, видимо, многое сообразив, спросил, в свою очередь:

— Ты знаешь этого человека?

— Эта финка моего командира, майора Урутина.

На следующее утро весь лагерь направился к могиле. Ее аккуратно разрыли, и, когда Гаранкин опознал еще не смытое разрушительной силой смерти знакомое лицо, отряд был построен, командиры произнесли боевые речи, и с прогремевшим салютом Михаил Николаевич был похоронен снова.

...

сайт Память народа