Пан Плутин в Зазеркалье

… А принесет ли вся эта борьба хоть какие-то плоды, если все современное общество с таким очевидным удовольствием погрузилось в духовную сенсорную кому, наполненную собственными пороками?

Леви Страус,
перевод с английского Дмитрия Владимирова,
опубликовано в журнале «Компьютерра» #23 (498)


Посвящается всем воинам невидимого фронта

У автора нет ни мнения, ни точки зрения, ибо он стремится уподобиться губке, впитавшей все нечистоты, что скопились вокруг за время существования нижнего мира. Все, что читатель найдет далее – чужие мысли, бесстыдно украденные у ничего не подозревающих правообладателей. Поэтому автор не только не несет никакой ответственности за содержание этого текста, но и не имеет никаких формальных оснований считать этот бред своим. Все это – бред эпохи, которую никто никогда не вспомнит, потому что ее нигде, за пределами этого текста, никогда не было.

Умирая, я понял, что умирал всю жизнь.
Неизвестный египетский философ, 2 тыс. лет до н. э.

1. Пролог
Иногда признанным мастерам слова удается в двух-трех словах отразить сущность происходящего на протяжении многих лет. Получается, кстати, намного лучше, чем у докторов исторических наук, которые доказывают друг другу и всем вокруг то, во что уже давно сами не верят. У меня, конечно, так не получится. Но пересказывать события, которые произошли в нашей стране в первое десятилетие двадцать первого века, я не буду. Это скучно. Да и не было никаких событий. Сейчас модно сравнивать наше время с тем, что было в середине девяностых. Без сомнения, сейчас стало лучше. Этот факт так часто упоминался в средствах массовой информации, в литературе и даже в кино, что оспаривать его было бы глупо. Было бы так же глупо не соглашаться со всем остальным, про что говорили с экрана. Правильнее было бы сказать, что существовали темы, допускающие свободное обсуждение, а были те, что допускали обсуждение только в определенном, очевидно единственном, разумном направлении. Формально, конечно, можно было на любую тему сказать все, что придет в голову, но тогда появлялся серьезный риск надолго записаться в «касту идиотов» или в «касту неудачников», а этого не хотелось никому, поэтому все не только говорили, но и думали примерно одно и то же.
Очень часто вокруг упоминалось выражение «уверенность в завтрашнем дне». Упоминалось оно одинаково часто и в рекламе, и в телепередачах и в фильмах (это обстоятельство само по себе наводит на определенные размышления). Но гражданин, склонный к более глубокому анализу окружающей информационной среды, замечал здесь не только «завтрашний день» (уверенность в котором у нормальных людей появляется только после смерти), но и «завтрашнее дно», о котором многие уже догадывались, а некоторые маргинальные «элементы общества» уже были в нем уверенны. Потому что у того, кто «элементом общества» быть не хотел, не было никакого другого пути, кроме как на дно. А там, на дне, как известно, уже очень давно ничего не менялось.
Первым, что понимал человек, когда становился взрослым, было его положение относительно окружающей среды. Он, этот взрослый человек, представлял собой «трудовой ресурс». Из телевизора и от других «трудовых ресурсов» он знал, что успеха в этом мире добиваются только те «трудовые ресурсы», которых «эффективно используют» (выражение «эффективное использование трудовых ресурсов» встречалось почти так же часто, как и «уверенность в завтрашнем дне», встречалось в тех же местах и наводило на те же размышления). Поэтому новоиспеченный «трудовой ресурс» стремился скорее найти такое место, где его будут эффективно использовать. Не стоит проводить никаких оскорбительных аналогий, но, тем не менее, не все «трудовые ресурсы» хотели, чтобы их каждый день эффективно использовали. Метод работы с субъектами такого типа был очень прост. Их записывали в «нижние касты нижнего мира» (кажется, так говорили в Индии много веков назад, но ничего, до сих пор не изменилось), а проще говоря, такой человек становился в глазах общества идиотом, вредителем или неудачником, или всем вместе одновременно (интересно было бы посмотреть, как выглядят эти «глаза общества»). Метод был универсальным, простым и эффективным.
Изменений было много, и все они были, как говорят, к лучшему. Лучшее, о природе и сущности которого тысячи лет спорили лучшее умы человечества, известные жирные рожи из КГБ (они уже перестали к тому времени быть жирными и быть из КГБ) определили предельно четко и ясно для всей страны. Вектор движения всех без исключения «элементов общества» был определен с максимальной точностью: к деньгам. Это был не только вектор движения их жизни, это был вектор движения их мыслей. И если в потоке людей или их мыслей, двигающихся в одну и ту же сторону, обнаруживался кто-нибудь, кто двигался в другом направлении, то его сначала толкали и пихали в нужную сторону. А когда он, наконец, выбирался за пределы этого огромного стада, то оказывался «на обочине жизни» (это выражение, наверное, специально придумали советские чекисты).
Поэтому почти все спокойно катились по намеченному много лет назад (а может быть и намного раньше) маршруту, ни на секунду не задумываясь о том, где он начинается, где заканчивается и кто его «наметил». Время от времени появлялись неумелые попытки показать случайность происходящего, дефолт, например, выборы или катастрофы планетарного масштаба. Но потом и это сочли необязательным. И броненосец «Потемкин» российской государственности грузно вошел в тихую гавань нефтедолларовой стабильности, затопив все берега черной грязью и черным золотом. Его там, судя по всему, давно ждали. Никто даже не спросил разрешения на причал. Известные жирные рожи из КГБ (которые, как уже говорилось, перестали к тому времени быть жирными и быть из КГБ) не привыкли спрашивать разрешения. Так же, как и не привыкли спрашивать согласия. Матросам и пассажирам просто увеличили сухой паек и перестали драть по утрам. Этого оказалось вполне достаточно.
Со временем, многие стали замечать странную особенность городов в России. Эта особенность, возможно лучше всего отражает происходящие перемены. Центральные улицы обычных городов стремительно застраивались супермаркетами, бизнес-центрами, бутиками, галереями, скверами, фонтанами и прочими, поражающими взгляд провинциального обывателя атрибутами архитектурного гламура. Так, например, прогуливаясь по Большой Покровской в Нижнем Новгороде, можно было подумать, что Париж и Лондон – это такие спортивные деревни для богатых иностранцев. Но стоило только свернуть в первый попавшийся переулок, как перед глазами снова, как будто восставшие из братской советской могилы, вставали двухэтажные советские бараки, дворы с ржавыми качелями и турниками, помойки возле парадных дверей или каменные коробки хрущевок с незасткленными балконами, на которых сушилось белье. Если задуматься, то все центральные улицы «оформляет» государство (как минимум, все сейчас приходится согласовывать с муниципальными властями), а дворы и спальные микрорайоны на окраине «живут» сами по себе, их никто не «оформляет», кроме тех, кто там живет. А значит, все, что эти муниципалитеты понастроили на центральных улицах, это просто ширма, над которой кто-нибудь будет разыгрывать кукольный спектакль (приезд губернатора, уполномоченного представителя или какого-нибудь крупного инвестора, например). Жизнь на дне (уверенность в котором у некоторых уже появилась) не изменилась за последние двадцать или даже тридцать лет. Несмотря на все экономические и политические коллапсы, произошедшие в стране за последние несколько лет, ни люди не истинное их положение не изменились. Возможно, потому что все эти коллапсы происходили над ширмой, а перед ней сидел все тот же самый замученный жизнью человек, в старых трико с отвисшими коленками и оторванным карманом, которому (человеку, не карману же) нужно кормить детей и зарабатывать себе «на старость». Интересным может показаться еще и то, что все происходящее над ширмой, происходило исключительно за счет тех, кто перед ней сидел, и от этого зрителю становилось все хуже и хуже, а куклам и кукловодам все лучше и даже веселее.
Первое постсоветское поколение было, возможно самым противоречивым и неоднозначным. Раньше в обиходе были выражения вроде «шестидесятники», «семидесятники» и многие граждане самозабвенно отождествляли себя с этими стереотипами, которые возможно придумали «сверхсекретные чекисты-копирайтеры» еще до революции. А как же можно было определить себя тем, кто всю сознательную жизнь провел среди обломков и развалин советского союза, по которым приходилось лазить, как «горлум» в поисках пропитания. «Нулевники» - звучит унизительно, но отражает суть положения. Все, что было перед ними, разрушили, но нового ничего не создали, не было никакой основы. Имеется в виду, конечно, не государство. Оно не достойно такой чести – быть основой чего бы то ни было, и оттого, что оно перестало существовать, никому на самом деле не стало хуже. По большому счету, именно «государства» в истинном понимании этого слова, в России никогда не было. Главная проблема заключалась в советской ментальности, которая на протяжении семидесяти лет копилась в «черных кожаных папках» чекистов. Эта ментальность (правильнее сказать: куча предрассудков и стереотипов) первым делом была отправлена за борт «броненосца», как ненужный балласт. У «нулевников» не было советской ментальности, но у них же не было и никакой другой. А это, как оказалось, было намного хуже.
Нужно было срочно навалить новую кучу предрассудков и стереотипов. Причем таких, которые позволили бы повернуть стадо в нужном направлении и выжать из и без того изрядно обедневшего обывательского общества последние капли крови. Как известно, все, что делается наспех и как попало, потом приносит больше вреда, чем пользы. Именно сейчас, кажется, этот менталитет и начал приносить вред. Первым в этой куче появился Владимир Владимирович Путин, назначенный капитаном этого Броненосца. Наверное, именно он и завел его в «тихую гавань».
Хорошо это или плохо – пусть спорят журналисты, публицисты и все, кому еще не надоело поливать друг друга настоящей грязью, обсуждая ненастоящие проблемы. Главное в том, что многие отказались принимать эти предрассудки и стереотипы. И их вполне можно понять. Сделать основой национального самосознания кокаиновый бред новоиспеченных журналистов, копирайтеров и политтехнологов (имеются в виду, конечно, только те, которым удалось поближе подобраться к верхушке). Которые, к тому же покупают тот же кокаин, что и окончательно потерявшие веру в себя бизнесмены и бандиты. Это было слишком даже для наших, ко всему привыкших граждан.
Нефтяная труба уже слишком далеко, а дно, в котором надлежало быть уверенным, теперь оказалось совсем близко. И каждый упорно стремится показать окружающим, что ему удалось оторваться от этого дна как можно дальше. Безвыходность ситуации заключается в том, что болото, от дна которого все стремятся оторваться подальше, наполнено вовсе не горячим шоколадом, как думали первые романтики из поколения П. Лучше даже не думать о том, чем оно наполнено…. Так имеет ли смысл стремиться вверх, если выползти из этого болота все равно не получится. «Уверенность в завтрашнем дне» определенно есть, но она уже давно никого не радует.
Очень часто среди завсегдатаев дешевых пивных попадаются доктора и кандидаты разных наук. Там и, правда, можно найти интересного собеседника, а вот найти интересную статью в журнале или газете, и тем более, увидеть по телевизору что-нибудь интересное становилось все сложнее и сложнее.

понаписал блин